you are still yours.
мне, наверное, стоит набраться смелости и честно признаться себе самой в самых простых и пронзительных истинах, проговорить их, всматриваясь в каштаново-золотистую радужку глаз в зеркале, выплакать их в предрассветной тиши, звенящей от перемешанных призрачных границ и расплывающихся очертаний, наэлектризованной волшебством и сладкой мучительной тоской, выдохнуть их на оконное стекло соленым шепотом, рассыпать их на подоконники вырванными из блокнотов страницами, лихорадочно исписанными моими тяжкими снами, недочитанными книгами с загнутыми уголками и помятыми обложками.
признаться в том, что я все еще никак не могу прогнать с кожи ощущения прохладных сухих ладоней, они остались шелковыми нитями под кожей запястий, потускневшими и рваными, но все еще мягкими, трепетными, с теплым привкусом печали, меда, соли и весенней нежности. эти невесомые ниточки остаются ошеломительно значимыми и все обжигают мне руки по утрам. мне стоит признаться в том, что некоторые слова я все еще произношу, как стихотворение, наизусть, горячим громким шепотом в подушку, слышу их, блуждая в своих бесцветных снах, они осели звездной пылью на плечах, въелись царапинками под лопатками, проступают капельками крови около ногтей. от их прежней огромности, от витражной мотыльковости осталась одна лишь хрупкая потрескавшаяся оболочка, они рассыпались буква за буквой, не выдержав безжалостного благоразумия, их выжгли молчание и ненастоящесть, но они по-прежнему протягиваются от виска к виску раскаленным прутиком, пробивают бреши в моих наспех выстроенных крепостях, и я сжимаю до скрежета зубы, разглаживаю тонкие болезненные морщинки на лбу и чувствую, как выходит из берегов холодное темное озеро внутри.
мне стоит признаться в том, что я все еще знаю, что говорила бы тебе, позвякивая чашками в кофейнях, выбирая новые туфли, пропадая в книжном магазине, обнимая улицы и небо, и деревья, и крыши, смотря на огонь на морском берегу, спуская затвор фотоаппарата, чертя маршруты прямо на красивых глянцевых картах, путаясь в мятых простынях, выходя из ванной. я бы знала это все, потому что мне совсем не пришлось бы говорить попусту, ведь достаточно было бы улыбаться в ответ, прикасаться к плечу, целовать уголки губ и протягивать в ладонях переполняющий меня свет. мне стоит признаться в том, что я все еще не могу смотреть в глаза, потому что меня начинает выворачивать и корежить изнутри, будто внутренности сжимают стремительно растущие древесные корни. в том, что я все еще вздрагиваю при виде небесно-голубых рубашек и автомобилей той же модели, что была у тебя, выбираю платья твоего любимого синего цвета, а под левой ключицей я все еще берегу названия твоих любимых книг, твои сожаления и разочарования, встречи и стремления, сомнения и страхи. они выцветают с каждым днем, растворяются в горечи, в непрощении, но по-прежнему не дают мне покоя по ночам, заставляют шагать наощупь в темноте, и ступни мне ранит холодная жухлая трава на обрыве из моих снов.
я терплю поражение в этой странной войне за право тебя не знать и не помнить. и лучше мне распластаться по земле, быть выброшенной на берег, изрешеченной сотней снарядов, чем искать перемирия.