you are still yours.
лето-лето красное, растеклось ты по рукавам золотистым сладким соком, рассыпалось по подоконникам алыми бусинами ягод, залетело ты в распахнутые окна без занавесок, смяло все мои страницы, перепутало все мои тропинки, закрутило-завертело сны, лихорадочные и жаркие, от которых подушка мокрая, а голова тяжелая и теплая. лето-лето дурманное, пришло ты в мой дом серыми грозами, барабанишь в стекла непроглядными серебряными ливнями, стекаешь ты по лбу холодными крупными каплями, и прилипли к коже завитки отросших волос. в моем доме стало вдруг непривычно тихо-звонко, слышу, как вздымается грудь, слишком громко свистит чайник, слишком резко стучат часы. только кот рядом лениво потянется, зыркнет своими большущими глазищами, зевнет и перевернется на бок. лето-лето колдовское, унесло ты все лица за тридевять земель, стерло с зеркал все отражения, осталось шелковой закладкой в потрепанном томике, и чувствуется мне, как мягкой поступью подкралась незаметно сзади васильковая печаль, легкая-легкая, точно подброшенные в воздух обещания, с едва уловимой кровавой капелькой-горчинкой, как придвигаются тени поближе, ложатся на лоб невесомым покрывалом, оставляют следы прикосновений под глазами, а по утрам я все еще ощущаю нездешний запах теплых волос - продолжение своих привычных скомканных снов - ощущаю и сжимаю простыни. я завариваю душистый чай, приторный, с мятными нотками, прозрачный на просвет, поднимается к потолку дымок, неслышно отмеряю минуты осторожными шагами босых ног по полу, в коридорах чуть пахнет лавандовым цветом, заброшены в стол просроченные билеты, пожелтевшие газеты, разорванные ленты и потрескавшиеся амулеты. сбрасываю с себя покрывало и стою, нагая, подавшись навстречу прилетевшей из неведомых краев грозе, зажмуриваюсь крепко-крепко, отказываюсь слушать тоненькие шепотки и желаю доброй дороги. лето-лето, будь милосердным.
