молчаливыми неторопливыми утрами все вокруг будто замирает, глубоко и немножко с грустинкой выдыхает и боится сделать очередной судорожный вдох, в воздухе натянуты первые холодные свежие струнки, только тронь - и разливается тонкий пронзительный перезвон, становятся мягче шаги, полнившиеся светом и красками мелодии сменяются приглушенными осторожными звуками, и ладони крепче обнимают спасительную теплую кружку. я стараюсь смотреть только вверх и чувствую, как в голове темным бутылочным морем плещется тишина, а пониже, под левой ключицей, поселяется дождливая печаль. неприсутствие, едва слышные отголоски сказанных однажды слов, выстраданных однажды трогательных, мучительно обнаженных жестов, я снова плачу на рассвете бесслезным сдавленным плачем, сворачиваюсь на подоконниках и думаю о собственной слабости и зависимостях. следы ночных наваждений под глазами, воспаленная кожа век, саднят ранки около ногтей, а самые прекрасные, самые мудрые улыбки рождаются из самых темных глубин, в которые и заглядывать страшишься, из самого простого и обреченного осознания истин, от которых так пытаешься скрыться, отгородиться, как от назойливого тягостного сна. бессвязным вечером, растворяющимся среди вкрадчивых шепотов, предательских голосов, я прижимаюсь щекой к прохладному полу, вспоминаю зыбкое ощущение прохладных ладоней, выдавливаю боль из-под ресниц, вглядываюсь в темное море между ребер и думаю: а что, если сделать шаг и прыгнуть прямо в эти все прощающие, все растворяющие волны. сотни недосказанностей режут руки, я совсем не могу быть услышанной, совсем не могу пробиться сквозь глупые стеклянные стены. кажется, еще немного - и я попрошу протянуть мне ладонь.