сегодня я просыпаюсь от того, что на взмокший после душной недвижной ночи лоб опускается сухая узкая ладошка, и мне слышатся вкрадчивые переливы знакомого голоса: просыпайся, милая, кофе почти готов. принюхиваюсь - и правда, к ручейкам утреннего солнца, бесцеремонно заполнившего комнату горячей патокой, примешивается струйка тонкого аромата, сдобренная нотками корицы. кудри на висках влажны и пахнут тревожной бессонницей, я отстраняюсь от всех печальных мыслей, потягиваюсь, сбрасываю с плеч остатки жаркого сна и босиком иду на кухню, где меня уже дожидаются дымящаяся кружка и яблочный пирог. послушай, нарисуй и для меня что-нибудь, - киваю на рисунок на стене - в переплетении линий, в синеватой расплывчатости силуэтов и разбросанных по бумаге мириад бледных звезд мне видится нечто совершенно огромное, будто олицетворение значимости, - киваю и смущенно улыбаюсь. обязательно, - и льдистые голубые глаза искрятся ответной улыбкой.
набиваю полки в холодильнике свежими овощами, жмурюсь от горячего белого солнца, улицы обездвижены зыбким переливающимся маревом, по жилам лениво растекается первый полдень августа, поворачиваю кран в душе на похолоднее, не слушаю песни с местоимением ты, привожу в порядок свое заброшенное в эти несусветно глупые недели пространство. неожиданно решаюсь на звонок, и теперь, кажется, на следующих выходных меня ждет настоящее приключение, достаю из духовки ароматный киш с грибами, зализываю ранки и прошу не нырять глубоко и не задавать вопросы, от которых неизменно что-то растрескивается внутри, около левой ключицы.
а вечером, журчащим и ласковым, надеваю несуразное длинное бело-голубое платье и неожиданно для себя самой встречаю догорающий на горизонте закат среди сладкого, сладкого дурмана сотен белоснежных соцветий. ступни в золотистой пыли, ветер путается в волосах, очередная летняя ночь подкрадывается лиловой тишиной, разрываемой звоном сверчков, и мягкостью отдающей накопленное за день тепло земли. отпускаю в небо пару горьких шепотов, пару болезненных невозможностей и недосказанностей и думаю о том, что нет ничего постыдного в этих резких отрывистых жестах, этой обнажающей искренности, и мне нет нужды прятаться за вымученными улыбками, они более убоги, чем даже упрямое кричащее молчание.